Визуальная история японских шедевров.
От портрета писателя-натуралиста Эмиля Золя Эдуарда Мане, сидящего среди находок японского искусства, до точных копий Ван Гога с гравюр Хиросигэ, которые он преданно собирал, пионеры европейского модернизма XIX века не скрывали своей любви к японскому искусству. При всей своей чувственности, свободе и искрометности гравюра на дереве единолично приписывается волне японизма, которая сначала захлестнула Францию, а затем и всю Европу, но часто остается ошибочно понятой как «экзотический» артефакт, который вдохновил западное творчество.
Дело в том, что японская ксилография — явление, которому не существует западного аналога. Некоторые из самых прорывных идей в современном искусстве, в том числе, как выразился Карл Маркс, что «все твердое растворяется в воздухе», были изобретены в Японии в 1700-х годах и как никогда прежде нашли свое выражение в рисунках таких мастеров, как Хокусай, Утамаро и Хиросигэ в начале 19 века.
Этот том, созданный на основе оригинальной монографии XXL, приподнимает завесу над любимым, но малопонятным видом искусства, представляя самые исключительные японские гравюры на дереве в их историческом контексте. Начиная с развития декадентского укиё-э, или «изображения плывущего мира», в 17 веке до упадка и последующего возрождения гравюр в начале 20 века, изображения, собранные в этом издании, составляют непревзойденный рекорд не только уникальный жанр в истории искусства, но также и о меняющихся нравах и культурном развитии Японии.
От мистических гор до заснеженных перевалов, от фехтовальщиков-самураев до секс-работниц в витринах магазинов, каждое произведение исследуется как самостоятельное произведение искусства, раскрывая истории и людей, стоящих за мотивами. Мы обнаруживаем четыре столпа гравюры на дереве — красавиц, актеров, пейзажи и композиции из птиц и цветов — наряду с изображениями борцов сумо, актеров кабуки или соблазнительных куртизанок — рок-звезд, которые населяли «плавающий мир» и чьи фанаты подпитывало бешеное производство гравюр на дереве. Мы погружаемся в ужасающие и неясные гравюры, где демоны, призраки, людоеды и потусторонние существа мучают живых — потрясающие изображения, которые и по сей день продолжают влиять на японскую мангу, фильмы и видеоигры. Мы видим, как в невероятной широте, от бытовых сцен до эротики, от военных до мифологических, эти произведения объединены техническим мастерством и непогрешимым глазом их создателей и как с потрясающей изобретательностью и насмешливым остроумием издатели и художники одинаково боролись за то, чтобы обойти государственную цензуру.
В этом выпуске, посвященном нашей 40-летней юбилейной серии, собраны лучшие из сохранившихся экспонатов из музеев и частных коллекций по всему миру в легком и доступном формате, а также предлагаются подробные описания, которые помогут нам пройти через этот безумный период в истории японского искусства.
A visual history of Japanese masterpieces
From Edouard Manet’s portrait of naturalist writer Émile Zola sitting among his Japanese art finds to Van Gogh’s meticulous copies of the Hiroshige prints he devotedly collected, 19th-century pioneers of European modernism made no secret of their love of Japanese art. In all its sensuality, freedom, and effervescence, the woodblock print is single-handedly credited with the wave of japonaiserie that first enthralled France and, later, all of Europe—but often remains misunderstood as an “exotic” artifact that helped inspire Western creativity.
The fact is that the Japanese woodblock print is a phenomenon of which there exists no Western equivalent. Some of the most disruptive ideas in modern art—including, as Karl Marx put it, that “all that is solid melts into air”—were invented in Japan in the 1700s and expressed like never before in the designs of such masters as Hokusai, Utamaro, and Hiroshige in the early 19th century.
This volume, derived from the original XXL monograph, lifts the veil on a much-loved but little-understood art form by presenting the most exceptional Japanese woodblock prints in their historical context. Ranging from the 17th-century development of decadent ukiyo-e, or “pictures of the floating world,” to the decline and later resurgence of prints in the early 20th century, the images collected in this edition make up an unmatched record not only of a unique genre in art history, but also of the shifting mores and cultural development of Japan.
From mystical mountains to snowy passes, samurai swordsmen to sex workers in shop windows, each piece is explored as a work of art in its own right, revealing the stories and people behind the motifs. We discover the four pillars of the woodblock print—beauties, actors, landscapes, and bird-and-flower compositions—alongside depictions of sumo wrestlers, kabuki actors, or enticing courtesans—rock stars who populated the “floating world” and whose fan bases fueled the frenzied production of woodblock prints. We delve into the horrifying and the obscure in prints where demons, ghosts, man-eaters, and otherworldly creatures torment the living—stunning images that continue to influence Japanese manga, film, and video games to this day. We witness how, in their incredible breadth, from everyday scenes to erotica, the martial to the mythological, these works are united by the technical mastery and infallible eye of their creators and how, with tremendous ingenuity and tongue-in-cheek wit, publishers and artists alike fought to circumvent government censorship.
As part of our 40th anniversary series, this edition compiles the finest extant impressions from museums and private collections across the globe in a lightweight, accessible format, offering extensive descriptions to guide us through this frantic period in Japanese art history.
От портрета писателя-натуралиста Эмиля Золя Эдуарда Мане, сидящего среди находок японского искусства, до точных копий Ван Гога с гравюр Хиросигэ, которые он преданно собирал, пионеры европейского модернизма XIX века не скрывали своей любви к японскому искусству. При всей своей чувственности, свободе и искрометности гравюра на дереве единолично приписывается волне японизма, которая сначала захлестнула Францию, а затем и всю Европу, но часто остается ошибочно понятой как «экзотический» артефакт, который вдохновил западное творчество.
Дело в том, что японская ксилография — явление, которому не существует западного аналога. Некоторые из самых прорывных идей в современном искусстве, в том числе, как выразился Карл Маркс, что «все твердое растворяется в воздухе», были изобретены в Японии в 1700-х годах и как никогда прежде нашли свое выражение в рисунках таких мастеров, как Хокусай, Утамаро и Хиросигэ в начале 19 века.
Этот том, созданный на основе оригинальной монографии XXL, приподнимает завесу над любимым, но малопонятным видом искусства, представляя самые исключительные японские гравюры на дереве в их историческом контексте. Начиная с развития декадентского укиё-э, или «изображения плывущего мира», в 17 веке до упадка и последующего возрождения гравюр в начале 20 века, изображения, собранные в этом издании, составляют непревзойденный рекорд не только уникальный жанр в истории искусства, но также и о меняющихся нравах и культурном развитии Японии.
От мистических гор до заснеженных перевалов, от фехтовальщиков-самураев до секс-работниц в витринах магазинов, каждое произведение исследуется как самостоятельное произведение искусства, раскрывая истории и людей, стоящих за мотивами. Мы обнаруживаем четыре столпа гравюры на дереве — красавиц, актеров, пейзажи и композиции из птиц и цветов — наряду с изображениями борцов сумо, актеров кабуки или соблазнительных куртизанок — рок-звезд, которые населяли «плавающий мир» и чьи фанаты подпитывало бешеное производство гравюр на дереве. Мы погружаемся в ужасающие и неясные гравюры, где демоны, призраки, людоеды и потусторонние существа мучают живых — потрясающие изображения, которые и по сей день продолжают влиять на японскую мангу, фильмы и видеоигры. Мы видим, как в невероятной широте, от бытовых сцен до эротики, от военных до мифологических, эти произведения объединены техническим мастерством и непогрешимым глазом их создателей и как с потрясающей изобретательностью и насмешливым остроумием издатели и художники одинаково боролись за то, чтобы обойти государственную цензуру.
В этом выпуске, посвященном нашей 40-летней юбилейной серии, собраны лучшие из сохранившихся экспонатов из музеев и частных коллекций по всему миру в легком и доступном формате, а также предлагаются подробные описания, которые помогут нам пройти через этот безумный период в истории японского искусства.
A visual history of Japanese masterpieces
From Edouard Manet’s portrait of naturalist writer Émile Zola sitting among his Japanese art finds to Van Gogh’s meticulous copies of the Hiroshige prints he devotedly collected, 19th-century pioneers of European modernism made no secret of their love of Japanese art. In all its sensuality, freedom, and effervescence, the woodblock print is single-handedly credited with the wave of japonaiserie that first enthralled France and, later, all of Europe—but often remains misunderstood as an “exotic” artifact that helped inspire Western creativity.
The fact is that the Japanese woodblock print is a phenomenon of which there exists no Western equivalent. Some of the most disruptive ideas in modern art—including, as Karl Marx put it, that “all that is solid melts into air”—were invented in Japan in the 1700s and expressed like never before in the designs of such masters as Hokusai, Utamaro, and Hiroshige in the early 19th century.
This volume, derived from the original XXL monograph, lifts the veil on a much-loved but little-understood art form by presenting the most exceptional Japanese woodblock prints in their historical context. Ranging from the 17th-century development of decadent ukiyo-e, or “pictures of the floating world,” to the decline and later resurgence of prints in the early 20th century, the images collected in this edition make up an unmatched record not only of a unique genre in art history, but also of the shifting mores and cultural development of Japan.
From mystical mountains to snowy passes, samurai swordsmen to sex workers in shop windows, each piece is explored as a work of art in its own right, revealing the stories and people behind the motifs. We discover the four pillars of the woodblock print—beauties, actors, landscapes, and bird-and-flower compositions—alongside depictions of sumo wrestlers, kabuki actors, or enticing courtesans—rock stars who populated the “floating world” and whose fan bases fueled the frenzied production of woodblock prints. We delve into the horrifying and the obscure in prints where demons, ghosts, man-eaters, and otherworldly creatures torment the living—stunning images that continue to influence Japanese manga, film, and video games to this day. We witness how, in their incredible breadth, from everyday scenes to erotica, the martial to the mythological, these works are united by the technical mastery and infallible eye of their creators and how, with tremendous ingenuity and tongue-in-cheek wit, publishers and artists alike fought to circumvent government censorship.
As part of our 40th anniversary series, this edition compiles the finest extant impressions from museums and private collections across the globe in a lightweight, accessible format, offering extensive descriptions to guide us through this frantic period in Japanese art history.
Купите Japanese Woodblock Prints в магазине Республика, регистрируйтесь в программе лояльности, получите 105 RMoney и экономьте до 50% на следующих покупках
